JК
Сочинения в четырех томах. Том 2 :: Гиляровский Владимир Алексеевич
Страница: 32 из 525Да не пил на этот раз и Луговский, все время сидевший подле больного.
Было пять часов вечера. В верхнюю казарму ввалился, с гармоникой в руках, Пашка с двумя пьяными товарищами — билетными солдатами, старожилами завода. Пашка был трезвее других; он играл на гармонике, приплясывал, и все трое ревели «барыню».
— Будет вам, каторжные, дайте покой! — простонал больной кавказец, но те не унимались.
— Пашка, ори тише, видишь больной здесь! — возвысил голос Луговский, сразу, по-солдатски, привыкший к новому житью-бытью.
— А ты мне что за указчик, а? Ты думаешь, что ты барское отродье, так тебя и послушаюсь?!
— Во-первых, не барин я, а такой же рабочий, а во-вторых, — перестань горланить, говорю тебе…
— Как ты смеешь мне говорить, черт?! Ты знаешь, кто я? А? Или я еще не учил тебя? Хочешь?..
— Хочу и требую, чтобы ты перестал играть, а то я тебя силой заставлю…
— Меня силой?
— Да, тебя, силой! — раздраженно уже крикнул Луговский.
В казарме все смолкло… Бросили играть в карты, бросили шуметь. Взоры всех были устремлены на спорящих. Только двое товарищей Пашки шумели и подзуживали его.
Пашка выхватил откуда-то длинный нож и, как бешеный, прыгнул на нары, где был Луговский.
Вся казарма будто замерла. В этот момент никто не пошевелился. Так страшен был остервенившийся Пашка. Некоторые опомнились, вскочили на помощь, но было уже поздно, помощь не требовалась.
Было пять часов вечера. В верхнюю казарму ввалился, с гармоникой в руках, Пашка с двумя пьяными товарищами — билетными солдатами, старожилами завода. Пашка был трезвее других; он играл на гармонике, приплясывал, и все трое ревели «барыню».
— Будет вам, каторжные, дайте покой! — простонал больной кавказец, но те не унимались.
— Пашка, ори тише, видишь больной здесь! — возвысил голос Луговский, сразу, по-солдатски, привыкший к новому житью-бытью.
— А ты мне что за указчик, а? Ты думаешь, что ты барское отродье, так тебя и послушаюсь?!
— Во-первых, не барин я, а такой же рабочий, а во-вторых, — перестань горланить, говорю тебе…
— Как ты смеешь мне говорить, черт?! Ты знаешь, кто я? А? Или я еще не учил тебя? Хочешь?..
— Хочу и требую, чтобы ты перестал играть, а то я тебя силой заставлю…
— Меня силой?
— Да, тебя, силой! — раздраженно уже крикнул Луговский.
В казарме все смолкло… Бросили играть в карты, бросили шуметь. Взоры всех были устремлены на спорящих. Только двое товарищей Пашки шумели и подзуживали его.
Пашка выхватил откуда-то длинный нож и, как бешеный, прыгнул на нары, где был Луговский.
Вся казарма будто замерла. В этот момент никто не пошевелился. Так страшен был остервенившийся Пашка. Некоторые опомнились, вскочили на помощь, но было уже поздно, помощь не требовалась.