Солдаты неба   ::   Ворожейкин Арсений Васильевич

Но он отказался. Среди ночи меня разбудил вдруг ужасный крик:

— Фашисты, фашисты! Стреляй скорей, а то…

Я вскочил. Полная луна, глядевшая прямо в окна нашей комнаты, все хорошо освещала. Многие летчики тоже проснулись. Миша лежал на спине и скрежетал зубами.

— Что с тобой? — Я потряс товарища, за ногу.

— У меня в пистолете уже пусто!.. — в нервной лихорадке простонал он, видимо находясь еще под впечатлением кошмарного сна. Потом приподнялся; опомнился и с облегчением вздохнул: — Все никак из головы этот случай не выходит. Сейчас вот померещилось, что к немцам попал.

Сачкова сильно потряс печальный вылет. С первого дня войны Миша рвался на фронт, писал рапорт за рапортом и все получал одни и те же ответы: для пользы дела необходимо поработать в школе, подготовка летчиков — тоже боевая задача. Потом — наш полк.

Мне не раз приходилось встречаться с летчиками, серьезно заболевшими от нервного потрясения. Я уже знал, что здесь сочувствием, уговорами не поможешь. И резко сказал другу:

— Ты же не барышня времен Тургенева, чтобы так раскисать. У нас еще все впереди. И надо укреплять свои нервы.

Наконец Сачкову кое-как удалось заснуть. Утром он был задумчив. Предстоял вылет. Я спросил его о самочувствии, хочет ли он лететь. Этим вопросом я подлил масла в огонь. Миша вскипел, выражая такое негодование, что мелкой дрожью затрясся упрямый подбородок. Конечно, не взять его в полет — значит глубоко обидеть.