Старшина   ::   Кунин Владимир Владимирович

Рядом с инвалидом стояла миловидная, лет двадцати пяти, женщина и пыталась продать какие-то московско-ленинградские зимние вещи.

– Почем? – спросил Кацуба у инвалида и поставил чемоданчик у ног.

– Цена стандартная. Два рубля штука, тридцатник – пачка. У кого хошь спроси...

Невысоко пролетел самолет с приглушенно работающими двигателями. Видно, собрался садиться где-то за городом.

– Почем, говоришь?

– Два рубля штука, тридцатник – пачка...

Кацуба сдвинул свою приплюснутую фуражечку на нос и почесал в затылке.

– А любую половину? – сонно спросил он.

– Это как же? – удивился инвалид.

– Пятнадцать, – сказал Кацуба.

Женщина с зимними вещами рассмеялась.

Инвалид обиделся:

– Что, чокнулся?! Себе дороже выходит!..

По рядам шли четверо курсантов авиационной школы. Хохотали, пробовали тертую редьку из ведер, толкали друг друга и пребывали в прекраснейшем увольнительном настроении.

У одного была красная нашивочка за легкое ранение, у второго – медаль «За оборону Ленинграда», у третьего – такой же гвардейский знак, как и у Кацубы, а у четвертого, кроме значка ГТО на цепочках, не было ничего.

– Покуда с военкоматов присылали, все было тихо, мирно, – сказал инвалид, следя за приближающимися курсантами. – А как вот таких сопляков с фронта поснимали да на учебу бросили, так хоть на танцплощадку не ходи...

– А ты чего, на танцплощадку ходишь? – поинтересовался Кацуба.

И женщина снова рассмеялась. И снова обиделся инвалид.

– При чем тут я?! Люди ходят.