Стихотворения 1912-1917   ::   Бунин Иван Алексеевич

Черт повил в жгуты, Засушил в крови казачьи чубы. Эх, Мушкет! А что же делал ты? Видишь ли оскаленные зубы?

Твой крестовый брат В Цареграде был посажен на кол. Брат зовет Мушкета в Цареград И Мушкет проснулся и заплакал.

(*360) Встал, жену убил, Сонных зарубил своих малюток, И пошел в туретчину, и был В Цареграде через сорок суток.

И турецкий хан Отрубил ему башку седую, И швырнули ту башку в лиман, И плыла она, качаясь, в даль морскую.

И глядела в высь,К господу глаза ее глядели. И господь ответил: "Не журись, Не тужи, Мушкет,- попы тебя отпели". VIII.13

ВЕНЕЦИЯ

Восемь лет в Венеции я не был... Всякий раз, когда вокзал минуешь И на пристань выйдешь, удивляет Тишина Венеции, пьянеешь От морского воздуха каналов. Эти лодки, барки, маслянистый Блеск воды, огнями озаренной, А за нею низкий ряд фасадов Как бы из слоновой грязной кости, А над ними синий южный вечер, Мокрый и ненастный, но налитый Синевою мягкою, лиловой,Радостно все это было видеть!

Восемь лет... Я спал в давно знакомой Низкой, старой комнате, под белым Потолком, расписанным цветами. Утром слышу,- колокол: и звонко И певуче, но не к нам взывает Этот чистый одинокий голос, (*361) Голос давней жизни, от которой Только красота одна осталась! Утром косо розовое солнце Заглянуло в УЗКИЙ переулок, Озаряя отблеском от дома, От стены напротив - и опять я Радостную близость моря, воли Ощутил, увидевши над крышей, Над бельем, что по ветру трепалось, Облаков сиреневые клочья В жидком, влажно-бирюзово