Странник   ::   Казаков Юрий Павлович

- Имя?

- Михаилом звали...

- Так... - Иоанн помолчал. - Невестку как звать?

- Люба... Любовь, значит.

- Знаю, - сказал странник, записывая. - Хорошая?

- Это как же? - не поняла Настасья.

- Поведения хорошего? В бога верует?

- Нет... В бога не верует, комсомолка, а так не согрешу - хорошая. Зоотехникум кончила, работает, значит, на ферме, да еще завклубом ее поставили. Клуб у нас, так она в нем еще вечерами. Устает - день там, вечер там, да я и не перечу, конечно, скука одной-то, молодая, годочек только и пожили... Сынок-то, Феденька... Из армии пришел, мамуня, говорит... Мамуня...

Настасья сморщилась, сухие губы ее затряслись, по темным худым щекам покатились слезы. Странник сурово молчал.

- Садитесь, повечеряйте... - сквозь слезы сказала Настасья. - Самовар сейчас вздую...

- Иконы есть?

- Есть... Жены-мироносицы, троеручица божья матерь...

- Где? Проводи.

- Вон на той половине, пойдемте...

Она отворила дверь в чистую горницу. Иоанн со скучным лицом, тяжело ступая по половикам, пошел за ней, захватив "Поминальницу".

- Выйди, - сказал он, увидев иконы. - Молиться буду.

Со стуком опустился на колени, задрал бородку. Настасья тихонько вышла.

- Господи! - глубоким голосом воскликнул Иоанн. - Господи!

И замолк, засмотрелся в окно на неподвижные яблони. Настасья собирала на стол, звякала посудой. Эти тихие звуки, эти долгие летние сумерки были странно приятны ему, сладко трогали сердце.