Судьба всегда в бегах   ::   Уэлш Ирвин

Ну, силком я его не поволоку, делать мне, что ли, больше нечего, тем паче что внутри коней как сельдей в бочке.

— На прошлой неделе в тот кабак столько всякого дерьма набилось, — говорит Культяпый.

— Ага, и я их всех от тебя оттаскивал, — говорю. — Не оттащил бы — крантец клиенту. Глава последняя, недописанная, ешь-то, так или нет?

— Да уж, меня там типа не слабо помяли. Слышь, хотя раз я как пошел пиндюрить их кружками, урр… всем, сукам, досталось, как стояли в кружок, так и отползли по одному.

— Этот жирный хрюндель бармен, — говорит Джонни, — выступал он порядочно.

— Угу, — подхватываю я, — выступал, пока я его не урыл железной табуреткой. Вот это было круто. Как сейчас вижу: лоб у этого сучонка чудесненько так хрясь — и всмятку.

Замечаю, что Культяпый шарит в пакете, пива ищет.

— Эй, Культяпый! А нам пивка, тварюга ты эдакая, — ору ему. Он протягивает банку. Пиво сорта «Мак-Ивенс».

— Моча шотландская, — говорит он и спохватывается: — Извини, друг, из головы вон.

— Ничего, мне по фигу.

— Понимаешь, ты ж не такой, как все эти поганые настоящие шотландцы. Ну вот возьми моего старика, он ирландец по национальности, а старуха полька. Это ведь не значит, что я поляк вонючий, не значит?

Я пожимаю плечами: — Все мы полукровки недоделанные, друг.

— Ну да, — не отступается Культяпый, — но зато мы все белые, нет разве? Расовая чистота и так далее.

— Да, пожалуй, тут ты в точку попал, друг, — говорю.

— То есть я ж не к тому, что Гитлер делал все правильно, ты не думай.