JК
Святая Русь. Книга 2 :: Балашов Дмитрий Михайлович
Страница: 68 из 446Зазорно показалось драться не орудием, а пястью, подобно смердам!
Свибл тоже понял, криво усмехнул, оправил потревоженный соперником зипун вишневого рытого бархата, прошел мимо, высоко задирая плечи…
Вечером баял князю о безлепой сшибке на сенях, иного, небылого, прибавляя излиха. Великий князь слушал хмуро, сопел. Подумал, головой отмотнул:
— Дмитрий Всеволож из князей, из Рюриковичей! Дрался на Дону, в передовом полку! Что ж я героя чести лишу? Тебе головой выдам? Что тогда старшая дружина скажет! Безлепицу молвишь, Федор! — осадил.
Хотя Белоозеро, почитай, из рук Акинфичей им получено! А то, что младшего брата, Ивана Хромого, наградил молодой женою да волостью Ергой в придачу, — вся ли плата, княже, за огромный Белозерский удел? Гневен был Федор, но сдержал себя на сей раз. Князя раздражать — себе навредить. А и Всеволожи стоят костью в горле! У брата Дмитрия Всеволожа, у Ивана Лексаныча, вишь, волости под Переславлем, ближе некуда! Впору друг у друга скотину с чужих полей гонять да дружине на пожнях кольями биться!
И вот еще для чего надобна вышняя власть, чтобы господа, бояре, забывши про общее дело, не разодрались друг с другом и не изгубили страну. Не предали запустению язык и землю русскую. Всегда надобен, во все века, князь ли, царь — глава! И от Господа чтоб! В роду едином! Митрополит Алексий, покойник, понимал таковую нужу хорошо. Понимали ли это, становясь боярами, принятые, пришлые смоленские и литовские княжичи?
Дмитрий был прост, и это, как ни странно, помогало непростому делу объединения страны. Ссорились и при нем! Но взаболь натравить князя одного на других — было трудно. Посопит, похмурит брови да и промолчит.
Свибл тоже понял, криво усмехнул, оправил потревоженный соперником зипун вишневого рытого бархата, прошел мимо, высоко задирая плечи…
Вечером баял князю о безлепой сшибке на сенях, иного, небылого, прибавляя излиха. Великий князь слушал хмуро, сопел. Подумал, головой отмотнул:
— Дмитрий Всеволож из князей, из Рюриковичей! Дрался на Дону, в передовом полку! Что ж я героя чести лишу? Тебе головой выдам? Что тогда старшая дружина скажет! Безлепицу молвишь, Федор! — осадил.
Хотя Белоозеро, почитай, из рук Акинфичей им получено! А то, что младшего брата, Ивана Хромого, наградил молодой женою да волостью Ергой в придачу, — вся ли плата, княже, за огромный Белозерский удел? Гневен был Федор, но сдержал себя на сей раз. Князя раздражать — себе навредить. А и Всеволожи стоят костью в горле! У брата Дмитрия Всеволожа, у Ивана Лексаныча, вишь, волости под Переславлем, ближе некуда! Впору друг у друга скотину с чужих полей гонять да дружине на пожнях кольями биться!
И вот еще для чего надобна вышняя власть, чтобы господа, бояре, забывши про общее дело, не разодрались друг с другом и не изгубили страну. Не предали запустению язык и землю русскую. Всегда надобен, во все века, князь ли, царь — глава! И от Господа чтоб! В роду едином! Митрополит Алексий, покойник, понимал таковую нужу хорошо. Понимали ли это, становясь боярами, принятые, пришлые смоленские и литовские княжичи?
Дмитрий был прост, и это, как ни странно, помогало непростому делу объединения страны. Ссорились и при нем! Но взаболь натравить князя одного на других — было трудно. Посопит, похмурит брови да и промолчит.