JК
Святая Русь. Книга 2 :: Балашов Дмитрий Михайлович
Страница: 75 из 446 — Нет! И ему не разбить! Силы там — что черна ворона! По то и едешь в Орду! Великое княжение нам ся терять не след!
— Ты ведь рубился на Дону! — упрямо, с ревнивым упреком повторяет сын. (Похвала сына невольно приятна Дмитрию.)
— Не я один! — отвечает.
— Все одно! — супится сын. Ему надобно, чтобы его отец был героем.
И, неволею подчиняясь сыну, Дмитрий досказывает:
— Будет срок, разобьем с тобою и этого хана!
— И даней не будем давать!
— И даней не будем давать! — эхом отвечает отец, и сам думает: сумеешь ли ты, отрок, принять груз на свои плеча? Не уронишь ли?
В этот час, краткий час прозрения, понимает Дмитрий, что власть — прежде всего долг и великая мера ответственности перед всею землей и перед всем языком русским. Смутно чует, что и он далеко не всегда был на должной сану своему высоте и в делах, и в думе, и в распорядке княжеском. Как-то ты, сын, будешь править без такого наставника, коим был покойный владыка Олексей!
Он, вопрошая, взглядывает в лицо Василию, и тот понимающе кивает головой:
— Игумен Сергий будет сей час! Он уже выходил из монастыря, а от коня отрекся.
— Пеш ходит! — кивает головою отец. И уже не думает, слушает. Кажется, эта суетня, какая-то новая, внизу, на сенях, означает приход преподобного.
Василий вприпрыжку убегает встречать маковецкого игумена, а Дмитрий медленно осеняет себя крестным знамением, заранее каясь в проявленной слабости и мрачных мыслях нынешних, ибо уныние такожде, как и гордыня, грех, непристойный христианину.
«Отче! — просит он пустоту, глядя на икону в мерцающем жемчужном окладе.
— Ты ведь рубился на Дону! — упрямо, с ревнивым упреком повторяет сын. (Похвала сына невольно приятна Дмитрию.)
— Не я один! — отвечает.
— Все одно! — супится сын. Ему надобно, чтобы его отец был героем.
И, неволею подчиняясь сыну, Дмитрий досказывает:
— Будет срок, разобьем с тобою и этого хана!
— И даней не будем давать!
— И даней не будем давать! — эхом отвечает отец, и сам думает: сумеешь ли ты, отрок, принять груз на свои плеча? Не уронишь ли?
В этот час, краткий час прозрения, понимает Дмитрий, что власть — прежде всего долг и великая мера ответственности перед всею землей и перед всем языком русским. Смутно чует, что и он далеко не всегда был на должной сану своему высоте и в делах, и в думе, и в распорядке княжеском. Как-то ты, сын, будешь править без такого наставника, коим был покойный владыка Олексей!
Он, вопрошая, взглядывает в лицо Василию, и тот понимающе кивает головой:
— Игумен Сергий будет сей час! Он уже выходил из монастыря, а от коня отрекся.
— Пеш ходит! — кивает головою отец. И уже не думает, слушает. Кажется, эта суетня, какая-то новая, внизу, на сенях, означает приход преподобного.
Василий вприпрыжку убегает встречать маковецкого игумена, а Дмитрий медленно осеняет себя крестным знамением, заранее каясь в проявленной слабости и мрачных мыслях нынешних, ибо уныние такожде, как и гордыня, грех, непристойный христианину.
«Отче! — просит он пустоту, глядя на икону в мерцающем жемчужном окладе.