Святой конунг   ::   Хенриксен Вера

— Вы признали короля Олава святым, и Вы единственный, кто может мне помочь поверить в его святость или освободить меня от долга верить в это.

— От этого долга я не хочу и не могу освободить тебя, — ответил он.

Сигрид встала.

— Простите, что отняла столько времени, — сухо сказала она. Она внезапно почувствовала, что должна немедленно выйти, пока ярость не овладела ею. До этого она не догадывалась, что во многом ее христианская вера основана на доверии к Гримкеллю, на сказанных им когда-то словах о том, что никто не заставляет ее признавать христианство Олава. И даже когда, вопреки всему, епископ объявил конунга святым, она была уверена в том, что он сможет объяснить ей, почему он это сделал, или же сделать для нее исключение.

Но теперь он говорил ей ничего не значащие слова. А, увидев, что ее невозможно переубедить, он стал угрожать ей.

Она протянула ему руку и хотела уже уйти, но он остановил ее. Она нехотя села, чувствуя на глазах слезы. Она чувствовала, что он не спускает с нее глаз; губы ее дрожали, и в конце концов она закрыла лицо руками.

— Бог привлечет меня к ответу на Судном дне, если я отошлю тебя, так и не сумев помочь тебе, — сказала он.

Она медленно подняла голову и посмотрела ему в лицо; он буравил ее глазами.

— Король был святым. Ради Бога, Сигрид, поверь мне! Не нам, простым смертным, осуждать его, не нам указывать ему путь.

Если путь его отмечен жестокостью и убийствами, мы не осуждаем его за это. И мы это делаем не только потому, что боимся короля; мы делаем это потому, что полагаемся на Бога.