JК
Свои и чужие :: Чигринов Иван
Страница: 228 из 435С голыми руками тут много не навоюешь.
— Кто это — мы? — спросил Нарчук.
— Ну, я вот, а также… Нарчук вскипел:
— Ваш поступок командование отряда будет расценивать как дезертирство!
— Зато Родина простит нам такое дезертирство. Мы же не отсиживаться уходим. Мы хотим получить настоящее оружие, чтобы бить фашистов. А тут получается, прости меня, как при поносе: бегаем от куста к кусту, того и гляди немцы с помощью полицаев переловят нас, как деревенских гусей на улице, и пули не найдётся в кармане, чтобы пустить себе в лоб.
Нарчук стиснул под плащом кулаки — значит, эту болтовню надо было остановить в самом начале, когда разговоры только заводились.
— Хорошо, подождём, пока вернётся комиссар, — сдержался Митрофан Онуфриевич.
От внезапности — а заявление прокурора и тех, кто его поддерживал, все-таки явилось внезапностью для командира, он не был готов принять решение, — так от этой неожиданности в душе вдруг возникли обида и робость, похожая на безразличие. Он даже не сразу догадался, что в данном случае может употребить свою командирскую власть. А когда наконец сообразил это, то почему-то не стал прибегать к ней, словно она, эта власть, дана была ему только в долг, на время.
— В отрыве от фронта, — снова принялся докалывать ему Шашкин, — без тесной, постоянной и надёжной связи с регулярной армией, с центром, без их помощи, и в первую очередь оружием, нельзя развернуть активные боевые действия в тылу.
— Кто это — мы? — спросил Нарчук.
— Ну, я вот, а также… Нарчук вскипел:
— Ваш поступок командование отряда будет расценивать как дезертирство!
— Зато Родина простит нам такое дезертирство. Мы же не отсиживаться уходим. Мы хотим получить настоящее оружие, чтобы бить фашистов. А тут получается, прости меня, как при поносе: бегаем от куста к кусту, того и гляди немцы с помощью полицаев переловят нас, как деревенских гусей на улице, и пули не найдётся в кармане, чтобы пустить себе в лоб.
Нарчук стиснул под плащом кулаки — значит, эту болтовню надо было остановить в самом начале, когда разговоры только заводились.
— Хорошо, подождём, пока вернётся комиссар, — сдержался Митрофан Онуфриевич.
От внезапности — а заявление прокурора и тех, кто его поддерживал, все-таки явилось внезапностью для командира, он не был готов принять решение, — так от этой неожиданности в душе вдруг возникли обида и робость, похожая на безразличие. Он даже не сразу догадался, что в данном случае может употребить свою командирскую власть. А когда наконец сообразил это, то почему-то не стал прибегать к ней, словно она, эта власть, дана была ему только в долг, на время.
— В отрыве от фронта, — снова принялся докалывать ему Шашкин, — без тесной, постоянной и надёжной связи с регулярной армией, с центром, без их помощи, и в первую очередь оружием, нельзя развернуть активные боевые действия в тылу.