Свои и чужие   ::   Чигринов Иван

Старый человек, много повидавший на своём веку, он свёл разговор к тому, что, мол, мирные люди и есть мирные, и хочешь не хочешь, а придётся им всем вживаться в «новый порядок». Правда, Зазыба вроде заставил тогда Прибыткова сказать это, вроде сам подбил повторить за ним эти слова, но теперь он склонён был считать, что такая мысль целиком исходила от Кузьмы Прибыткова. В конце концов не в том даже дело, от кого исходила, с кого начиналась. Важно, что разговор этот возник и теперь как будто оборачивался явью…

* * *



Когда в самую непогоду Зазыба наконец добрался до собственного подворья да сбил шапкой под навесом внутреннего крыльца налипший снег с одёжи, в доме уже давно отобедали.

Под поветью стояла чужая лошадь.

Зазыба раньше услышал её, чем увидел, до него явственно долетело вдруг живое фырканье, какое ни с чем не спутаешь. Между тем ни в заулке, ни тут, за воротами, никаких следов не осталось. «Значит, кто-то приехал до снега», — подумал Зазыба, как будто это было крайне важно.

Не жалея, что снова придётся попасть под мохнатый и уже набухший влагой снег, Денис Евменович, особо не выдавая себя, сошёл по ступенькам с крыльца, глянул под поветь. В непогоду там было темней, чем всегда. Но глаза освоились быстро. Да и лошадь сразу отозвалась на присутствие чужого человека — вскинула голову, брякнув удилами, перестала хрустеть сеном, которое лежало на дровах — на выбранной до половины крайней поленнице. Тут же, под поветью, стояла и повозка с затейливыми грядками. И лошадь, и повозка не были знакомы Зазыбе, значит, приехал кто-то из другой деревни да не рассчитал времени.