Свои и чужие   ::   Чигринов Иван

И все-таки как пи торопился он тогда обойти лесом в предрассветной мгле Веремейки, а большой вывороченный пень успел заметить: с внутренней стороны, где с корневищ не осыпалась при падении чёрная земля, напоминал он чем-то кленовый лист. По пню теперь он и признал дорогу. И в этот раз выворотень сразу бросился в глаза — для него он стал уже заметной вехой. От него можно было уже прикинуть расстояние в одну и в другую сторону. Теперь Чубарь мог с полной уверенностью сказать: скоро за краем леса, который постепенно дичал и полнился завалью, неприметно переходя в болото, поросшее ольховником, откроется знакомый пригорок с хаткой-лупильней.

Используя то обстоятельство, что спутники его как бы забыли обо всем, в том числе и о пойманном «полицае», Чубарь повернул голову назад, потом украдкой огляделся по сторонам. Казалось, лучшего места и лучшего случая, чтобы убежать, нельзя и выбрать. В довершение к тому, что конвойные потеряли бдительность, над самой дорогой, почти закрывая нижними ветвями колеи, нависали густые заросли орешника, а дальше стеной высились деревья с толстыми комлями, за которыми, спасаясь короткими перебежками от выстрелов, можно было легко спрятаться.

Чубарь шевельнул затёкшими руками. Лосёнок почувствовал его беспокойство, вздрогнул, насторожённо вскинул голову. Но было поздно. Дорога уже выходила на увал, впереди обозначился большой просвет.

Слева на увале сразу бросались в глаза три военные палатки.