JК
Водка :: Мясников Виктор
Страница: 147 из 498Но Олег ощутил, как она закаменела, зажалась. И он испытал необыкновенный приступ нежности к этой тихой и маленькой, как воробушек, женщине.
Он осторожно притянул её к себе и поцеловал в глаза, сначала в левый, потом в правый, стараясь сделать это как можно нежней. Потом так же осторожно коснулся её губ. Они дрогнули и раскрылись, как тюльпан навстречу весеннему солнцу. Такие же алые, сочные и чуть влажные. И сердце Олега сжалось от неизбывной нежности. Время остановилось.
- Милая моя, маленькая моя, - шептал он.
Любовь и нежность переполняли его. Словно долго копились, нерастраченные, и вот изливались, как только появился кто-то нуждавшийся в его любви и ласке. Он целовал её бархатные виски, шейку, ямочки возле ключиц. Руки сами блуждали по её спине, пока случайно не наткнулись на завязки пояса халата. Гюзель безвольно обмякала в его руках, не в силах противостоять, околдованная этой энергией нежности, пронизывавшей её насквозь.
Олег подхватил её на руки и понес из кухни в большую комнату, где стоял широкий диван. И она вдруг притянула его голову и сама поцеловала, неумело и страстно, прихватывая зубками губу. Он положил Гюзель на диван, встал рядом на колени, осыпал её поцелуями. Откинул полу халатика. Лифчика на ней не было. Крепкие грудки возвышались гладкими холмиками, светились в сумерках, словно фосфоресцировали. И он осторожно тронул кончиком языка по очереди соски, маленькие, как горошины.
Он осторожно притянул её к себе и поцеловал в глаза, сначала в левый, потом в правый, стараясь сделать это как можно нежней. Потом так же осторожно коснулся её губ. Они дрогнули и раскрылись, как тюльпан навстречу весеннему солнцу. Такие же алые, сочные и чуть влажные. И сердце Олега сжалось от неизбывной нежности. Время остановилось.
- Милая моя, маленькая моя, - шептал он.
Любовь и нежность переполняли его. Словно долго копились, нерастраченные, и вот изливались, как только появился кто-то нуждавшийся в его любви и ласке. Он целовал её бархатные виски, шейку, ямочки возле ключиц. Руки сами блуждали по её спине, пока случайно не наткнулись на завязки пояса халата. Гюзель безвольно обмякала в его руках, не в силах противостоять, околдованная этой энергией нежности, пронизывавшей её насквозь.
Олег подхватил её на руки и понес из кухни в большую комнату, где стоял широкий диван. И она вдруг притянула его голову и сама поцеловала, неумело и страстно, прихватывая зубками губу. Он положил Гюзель на диван, встал рядом на колени, осыпал её поцелуями. Откинул полу халатика. Лифчика на ней не было. Крепкие грудки возвышались гладкими холмиками, светились в сумерках, словно фосфоресцировали. И он осторожно тронул кончиком языка по очереди соски, маленькие, как горошины.