JК
Так называемая личная жизнь (Из записок Лопатина) :: Симонов Константин Михайлович
Страница: 742 из 834А мост через нее – только два письма – ей от него иодно письмо ему от нее, и эта телеграмма в кармане гимнастерки, чуть не убитая вместе с ним всего-навсего три с половиной дня тому назад.
– Все, садимся, – сказал Петр Иванович. – Подозреваю, что тебя не встречают из редакции?
– Не имеют такого обыкновения.
– Меня тем более. Может, к начальнику тыла подгребем? Его, наверное, встречают. Вдруг подкинет!
19
И все-таки первой, кого увидел Лопатин, прилетев в Москву, была Ника. Они сели не во Внукове, а на Центральном аэродроме, на Ленинградском шоссе, и когда шли вместе с Петром Ивановичем, каждый со своим чемоданом и сидором, от самолета к дежурке, тот на полдороге окликнул его:
– Вася! По-моему, тебя встречают. «Эмка» и около нее ваш Степанов. Тебя, кого же еще!
У маленького двухэтажного домика действительно стояла «эмка» и возле нее Лева Степанов, но Лопатин едва успел заметить все это, потому что увидел стоявшую рядом со Степановым женщину и, уже не видя никого и ничего, кроме нее, пошел к ней.
На ней, конечно, не было ни старой цигейковой шубы с офицерским ремнем, ни ушанки, в которых он ее помнил, но это была она – в ситцевом платье и косынке, которых он никогда на ней не видел, и с сумочкой в руке.
– Все, садимся, – сказал Петр Иванович. – Подозреваю, что тебя не встречают из редакции?
– Не имеют такого обыкновения.
– Меня тем более. Может, к начальнику тыла подгребем? Его, наверное, встречают. Вдруг подкинет!
19
И все-таки первой, кого увидел Лопатин, прилетев в Москву, была Ника. Они сели не во Внукове, а на Центральном аэродроме, на Ленинградском шоссе, и когда шли вместе с Петром Ивановичем, каждый со своим чемоданом и сидором, от самолета к дежурке, тот на полдороге окликнул его:
– Вася! По-моему, тебя встречают. «Эмка» и около нее ваш Степанов. Тебя, кого же еще!
У маленького двухэтажного домика действительно стояла «эмка» и возле нее Лева Степанов, но Лопатин едва успел заметить все это, потому что увидел стоявшую рядом со Степановым женщину и, уже не видя никого и ничего, кроме нее, пошел к ней.
На ней, конечно, не было ни старой цигейковой шубы с офицерским ремнем, ни ушанки, в которых он ее помнил, но это была она – в ситцевом платье и косынке, которых он никогда на ней не видел, и с сумочкой в руке.