JК
Тариф на лунный свет :: Кюрти Ильдико фон
Страница: 34 из 140Да и раздеваться для осмотра не надо…
— Щемит в затылке, — сказала я торжествуя. — У меня щемит в затылке.
То, что за этим последовало, было самой унизительной процедурой из всех, когда-либо мной пережитых. Мне пришлось раздеться до нижнего белья и, широко раскинув руки, балансировать на некоей воображаемой линии. Он сказал, что должен проверить, не перекошен ли мой таз, — но я думаю, ему просто хотелось поглядеть, как в застиранном до дыр белье, с пунцово-красным от стыда лицом и раскинутыми руками я мотыляюсь вдоль воображаемой линии. Это был настоящий позор.
Убийственным следствием этой процедуры стало то, что д-р Хофман диагностировал укорочение моей правой ноги на 1,3 сантиметра и выписал рецепт на стельки.
— Могу я быть вам полезен чем-нибудь еще?
О да! Вы можете дать мне шанс загладить мою вину! Вы можете спросить меня, не хочу ли я выйти за вас замуж! Что было мне делать? Что говорить?
Так я и сидела. Тупая кособокая корова, не сегодня завтра с ортопедической стелькой в туфле. Если прямо сейчас уйти из этого кабинета, то — это ясно как день — никогда уже мне больше жизни не радоваться.
Я думала об Уте Кошловски. Я думала о Брюсе Уиллисе. Я думала о Вероне Фельдбуш, однажды сказавшей: «Меня ничему не смутить».
А раз так, вперед! Ведь терять мне теперь все равно было нечего.
— Да. Вы действительно можете быть мне полезны еще в одном…
Он изумленно поднял глаза.
— Щемит в затылке, — сказала я торжествуя. — У меня щемит в затылке.
То, что за этим последовало, было самой унизительной процедурой из всех, когда-либо мной пережитых. Мне пришлось раздеться до нижнего белья и, широко раскинув руки, балансировать на некоей воображаемой линии. Он сказал, что должен проверить, не перекошен ли мой таз, — но я думаю, ему просто хотелось поглядеть, как в застиранном до дыр белье, с пунцово-красным от стыда лицом и раскинутыми руками я мотыляюсь вдоль воображаемой линии. Это был настоящий позор.
Убийственным следствием этой процедуры стало то, что д-р Хофман диагностировал укорочение моей правой ноги на 1,3 сантиметра и выписал рецепт на стельки.
— Могу я быть вам полезен чем-нибудь еще?
О да! Вы можете дать мне шанс загладить мою вину! Вы можете спросить меня, не хочу ли я выйти за вас замуж! Что было мне делать? Что говорить?
Так я и сидела. Тупая кособокая корова, не сегодня завтра с ортопедической стелькой в туфле. Если прямо сейчас уйти из этого кабинета, то — это ясно как день — никогда уже мне больше жизни не радоваться.
Я думала об Уте Кошловски. Я думала о Брюсе Уиллисе. Я думала о Вероне Фельдбуш, однажды сказавшей: «Меня ничему не смутить».
А раз так, вперед! Ведь терять мне теперь все равно было нечего.
— Да. Вы действительно можете быть мне полезны еще в одном…
Он изумленно поднял глаза.