Теща Эдипа   ::   Петрушевская Людмила

Да, открывает дочь Ойки, милая, славная женщина в толстых вязаных белых носках, и возникает идиллическая картинка, опять чай со смородиной, только при еще одном украшении стола в виде нелепо улыбающейся сухой старушки, которая после угощения уселась в прихожей на подзеркальную тумбу, одной ножонкой (толстый белый носок) гребет по полу, другая протянута повдоль подзеркальника, и идеально чистая белая вязаная подошва глядит прямиком на возможного зрителя, если бы кто вошел в этот храм чистоты и пестрых ковриков (олени, индийские расцветки, бархатная синева с ядовито-зеленым, красно-желтое типа червонного золота, плюш, сервант со стекольным изобилием, бедность).

Бородач, однако, стесняется смотреть по сторонам и слышит, что да, изба есть, мама совсем плохая, никого не узнает.

- Ба! - взывает дочь, - знаешь, кто пришел?

Она смеется, и ба тоже, с силой помаргивая, охотно щерит пустой рот.

- Ба, к тебе избу пришли покупать! Покупатель!

Ба все еще щерится, подставив нижнюю губу корытом.

Внезапно она разражается хитрой речью, усиленно моргая и смеясь:

- Дан та бонать ка бон вона ка да.

- Хочешь? - лукаво спрашивает довольная дочь.

- А как бона вон та бон та ну.

- Врач, - делится дочь с бородатым посетителем, - врач сказал, она шизофреник.