Три тысячи лет среди микробов   ::   Твен Марк

Начну свою исповедь с того, что раньше я не был холерным микробом.

Как я и думал, они рты раскрыли от изумления, но отчужденность чуть уменьшилась, и это уже было хорошо.



XI

Да, мое признание смягчило напряженность. Оно, будто струя озона, освежило воздух. Еще бы! Такое признание возбудит интерес любого смертного. Подобное заявление, даже сделанное вскользь, обязательно приковало бы к себе внимание ученых. Новое, неслыханное, таинственное привлекает всех, даже самых отъявленных тупиц. Раньше тайна всегда связывалась с поиском сокровищ. Моя тайна могла дать той сто очков вперед. Ученому не пристало выражать удивление, выказывать волнение, проявлять излишний пыл, он должен постоянно помнить о профессиональном достоинстве – это закон. Поэтому мои приятели взяли себя в руки и скрывали свое нетерпение. Выдержав глубокомысленную паузу, как и подобает ученому, Луи приступил к делу, спросив нарочито спокойно:

– Гек, как понимать твое заявление – в переносном смысле или в прямом – как научный факт?

– Как научный факт.

– Если раньше ты не был холерным микробом, то кем же ты был?

– Американцем.

– Кем?

– Американцем.

– Это звучит как-то неопределенно. Мне непонятно. Что значит американец?

– Человек.

– Э… э, тоже непонятно. А ты, Лем, понимаешь?

– Ничего, хоть убей, – с отчаянием в голосе ответил Лем.

– Что такое человек? – продолжал допытываться Людовик.

– Существо, которое вам не известно.