Тукай   ::   Нуруллин Ибрагим Зиннятович

Но это лишь поэтический прием, в чем мы убедимся, прочтя хотя бы следующие строчки:

На свете стоит жить, – услуживать пером,

Лаская богача, дрожа пред богачом,

Скрывая истину, не ведая стыда,

Учтя, что истина не дружитс животом.

Жить тяжко, если ты не молишься мошне,

Поклоны ей не бьешь, не предан ей вполне.

Блаженствуй, если ты – реакции слуга,

«Прямое» – говоришь о явной кривизне.

Здесь Тукай подвергает уничтожающей критике уже не столько остатки феодальной старины, как это чаще всего было до сей поры, сколько нравы буржуазного общества, их первооснову – власть капитала. Даже строфа, заключающая стихотворение, где речь, казалось бы, идет лишь о его личном отвращении к жизни, звучит как протест, как отрицание мира лавочников и торгашей.

В эту пору написана им и поэма-сказка «Шурале». В примечании к ней поэт замечает: «Шурале» я написал, вдохновившись воссозданными Пушкиным и Лермонтовым фантастическими сказками, которые они слышали в деревне».

Если пушкинская поэма «Руслан и Людмила» знаменовала собой начало новой русской поэзии, современного литературного языка, то «Шурале» суждена была аналогичная роль в поэзии татарской. Она послужила темой для пьес, для балета, обошедшего сцены нашей страны, для песен и симфоний, в ней черпали вдохновение целые поколения татарских скульпторов и художников.

Еще не вышла из печати ни одна книга Тукая, а его имя уже становится известным за пределами Уральска. Драматург Галиасгар Камал писал: «Я стал выискивать в газетах стихи Тукая, ждать их».