Тукай   ::   Нуруллин Ибрагим Зиннятович

Крестьяне соседней с Кушлаучем деревни Нижняя Серда трудились в Казани «барабузами», как назывались извозчики, катавшие седоков в розвальнях.

Чаще всего земляки приходили к нему по делу. Вот, не утруждая себя стуком в дверь, появляется очередной односельчанин лет двадцати – двадцати пяти. Высокого роста, рыхловат, но силен. Молча смотрит на хозяина, ничком лежащего на кровати, и молча садится на корточки у двери, прислонившись спиной к стене. Вытаскивает из кармана кисет, сворачивает толстую козью ножку.

Проходит полчаса, час. Тукай погружен в свои мысли, а земляк знай себе чадит.

Он приходит уже не первый раз. И так всегда: сидит и сидит, а когда настанет пора уходить, говорит странным для крупной фигуры высоким голосом:

– Ну ладно, Габдулла, напиши уж…

Земляк работает на пивоваренном заводе. Человек он смирный, хоть режь на куски, слова не вымолвит. Приходит он к Тукаю неспроста: здорово обижает его «мачтыр Аскар Дварич», то есть мастер Оскар Эдуардович. Ругает, бьет. Вот он и ищет защиты: не напишет ли Тукай жалобу на этого «Аскар Дварича». Неплохо было бы его пропечатать в газете: ведь Тукай работает в «пуграфии», то есть в типографии.

Габдулла не раз говорил ему: толку из этого не выйдет, но земляку невдомек.

– Напиши уж, Габдулла…

– Что он, такой сильный?

– Кто?

– Твой Аскар Дварич…

– Какое там! Пальцем тронешь – умрет. После долгого молчания поэт говорит:

– Ты вот что, возьми-ка это полотенце.

– А зачем? У меня свое полотенце есть…

– Не помешает.