Тукай   ::   Нуруллин Ибрагим Зиннятович

Автора «Нового Кисекбаша» он, например, называет «поэтом Сенного базара», мальчиком-частушечником.

Тукай не утруждает себя ответом, если дело касается его одного, в особенности его личных качеств, – лишь иногда откликается эпиграммами вроде этой:

От зловонья нос зажмешь, —

все равно спасенья нет!

Говоришь, откуда это?

«Чукеч» снова вышел в свет.

Башири, однако, не унимается. Он называет поэта «коровой, забредшей в сады литературы», осуждает его за то, что тот переводит Пушкина и Лермонтова. Тукай для него – «татарский Пушкин с обсопленными рукавами и засаленными полами».

На сей раз Тукай решается ответить. Он пишет:

Пушкин – море, море – Лермонтов. В небе вечности свекай

Негасимое созвездие: Пушкин, Лермонтов, Тукай!

Ты ж язык свой длинный вытянул, а до звезд достать невмочь,

Не старайся, не дотянешься – уходи, собака, прочь!

Убирайся, но прислушайся к слову, сказанному мной:

Лай весь век на звезды яркие – не погасишь ни одной.

Стихотворение это было, однако, обнаружено среди рукописей Тукая и опубликовано лишь после революции. Почему же поэт не дал его в печать? Разгадку подсказывает стихотворение «Перу, пожелавшему ответить подлому человеку»:

Не смешно ли из пушки горохом палить,

Если пушка горы способна пробить?

С сотворения мира так было всегда:

Подлецы изойдут, не оставя следа.

Опубликовать ответ значило оказать Башпри слишком много чести.