JК
Тукай :: Нуруллин Ибрагим Зиннятович
Страница: 280 из 315Вот она – степь,вот она – казахская земля. Промолвив „бисмиллахи“ (с именем аллаха. – И.Н .), я первым делом сбросил с себя одежду. Сухой степной воздух. Молоко. Сливки. Только что созревший молодой кумыс. Свежая убоина. Все просто, естественно, бесхитростно.
ЕЙ-БОГУ
Ей-богу, ей-богу, ей-богу,
Счастливец, ей-богу, в степи человек!
Земля зелена, всюду птицы щебечут, —
А воздух, ей-богу, хоть мажьте на хлеб!
И белое облако, словно кочевник,
Средь неба, ей-богу, легло на ночлег!
А ветер чуть тронет, трава заиграет,
Бурля, закипает, ей-богу, вся степь!
Вот строки, которые я написал на бумаге в первый же день пребывания в степи».
Но такое настроение длилось недолго. Если, по его собственным словам, «страсть к борьбе» не позволила ему спокойно пожить в Училе, рядом с Казанью, то трудно себе представить, чтобы поэт мог долго блаженствовать в голой степи среди трех казахских юрт.
11 июля он пишет, что ему «скучно, тоскливо, что-то гнетет». И все же он проводит в юрте почти два с половиной месяца. Очень уж хочется жить, а для этого нужно вылечиться, набраться сил. Об этих месяцах жизни Тукая мы знаем немного. Известно, что его навещали, что он также несколько раз ездил в Троицк в гости.
Казалось бы, за два с половиной месяца можно написать много, тем более что из писем Тукая ясно: он ехал с намерением и поработать. Но работа не ладится.
ЕЙ-БОГУ
Ей-богу, ей-богу, ей-богу,
Счастливец, ей-богу, в степи человек!
Земля зелена, всюду птицы щебечут, —
А воздух, ей-богу, хоть мажьте на хлеб!
И белое облако, словно кочевник,
Средь неба, ей-богу, легло на ночлег!
А ветер чуть тронет, трава заиграет,
Бурля, закипает, ей-богу, вся степь!
Вот строки, которые я написал на бумаге в первый же день пребывания в степи».
Но такое настроение длилось недолго. Если, по его собственным словам, «страсть к борьбе» не позволила ему спокойно пожить в Училе, рядом с Казанью, то трудно себе представить, чтобы поэт мог долго блаженствовать в голой степи среди трех казахских юрт.
11 июля он пишет, что ему «скучно, тоскливо, что-то гнетет». И все же он проводит в юрте почти два с половиной месяца. Очень уж хочется жить, а для этого нужно вылечиться, набраться сил. Об этих месяцах жизни Тукая мы знаем немного. Известно, что его навещали, что он также несколько раз ездил в Троицк в гости.
Казалось бы, за два с половиной месяца можно написать много, тем более что из писем Тукая ясно: он ехал с намерением и поработать. Но работа не ладится.