JК
У нас уже утро :: Чаковский Александр Борисович
Страница: 114 из 394Судоремонтного леса нет! Пакли нет! Квалифицированной силы нет! От графика судоремонта на тридцать процентов отстали… Почти всем судам шпангоуты надо менять, многим – новые кили подводить… Суда на лов уходят, а я на иголках сижу: чи вернутся, чи нет…
Он говорил, положив на колени свои большие, широкие руки с красными потрескавшимися пальцами; потом умолк и после паузы неожиданно сказал:… – Американцы, слышал я, в японских газетах пишут, что не умеем мы рыбу ловить. Японцы, видишь, больше нашего брали…
– А на самом деле? – с интересом спросил Доронин.
– И на самом деле больше.
– Почему же?
Черемных пожал плечами:
– Рыбы в море много. Если её брать да на пристань валить – можно и побольше японцев взять.
Доронин вспомнил разговор с Сато.
– Девяносто процентов рыбы у них на тук шло, – продолжал Черемных, – удобрительную муку, из неё делали. А для тука что? Свали рыбу на берег – и пусть хоть гниёт. А мы должны принять, отсортировать, засолить… А чем принимать, в чём солить?
Дело снова упиралось в «посольные ёмкости», о которых говорил Венцов. Многое в работе комбината было ещё для Доронина неясным, но он понял, что одно из основных звеньев ему удалось схватить. Кроме того, он понял, что многие навыки, приобретённые им во время работы в Саратове, пригодятся и здесь. Слушая Венцова, а теперь Черемных, он с радостью сознавал, что знает гораздо больше, чем ему казалось.
Доронин чувствовал, что больше не может сидеть в кабинете. Он знал, что ему ещё рано показываться на пирсе, что там к нему могут обратиться с вопросами, на которые он вряд ли сумеет дать вразумительный ответ. И всё-таки он решил пойти.
Попрощавшись с Черемных, он вслед за ним спустился по лестнице и вышел на улицу.
Холодный морской ветер ударил ему в лицо.
Он говорил, положив на колени свои большие, широкие руки с красными потрескавшимися пальцами; потом умолк и после паузы неожиданно сказал:… – Американцы, слышал я, в японских газетах пишут, что не умеем мы рыбу ловить. Японцы, видишь, больше нашего брали…
– А на самом деле? – с интересом спросил Доронин.
– И на самом деле больше.
– Почему же?
Черемных пожал плечами:
– Рыбы в море много. Если её брать да на пристань валить – можно и побольше японцев взять.
Доронин вспомнил разговор с Сато.
– Девяносто процентов рыбы у них на тук шло, – продолжал Черемных, – удобрительную муку, из неё делали. А для тука что? Свали рыбу на берег – и пусть хоть гниёт. А мы должны принять, отсортировать, засолить… А чем принимать, в чём солить?
Дело снова упиралось в «посольные ёмкости», о которых говорил Венцов. Многое в работе комбината было ещё для Доронина неясным, но он понял, что одно из основных звеньев ему удалось схватить. Кроме того, он понял, что многие навыки, приобретённые им во время работы в Саратове, пригодятся и здесь. Слушая Венцова, а теперь Черемных, он с радостью сознавал, что знает гораздо больше, чем ему казалось.
Доронин чувствовал, что больше не может сидеть в кабинете. Он знал, что ему ещё рано показываться на пирсе, что там к нему могут обратиться с вопросами, на которые он вряд ли сумеет дать вразумительный ответ. И всё-таки он решил пойти.
Попрощавшись с Черемных, он вслед за ним спустился по лестнице и вышел на улицу.
Холодный морской ветер ударил ему в лицо.