JК
У нас уже утро :: Чаковский Александр Борисович
Страница: 374 из 394Если они промолчали тогда, на рассвете, помогая ему выбрасывать в море собственную сеть, чтобы не было улик, если они не выдали его сразу после возвращения на берег, то уж теперь они наверняка будут молчать…
Но, убеждая себя в том, что Нырков ничего не знает, Весельчаков всё-таки испытывал мучительную тревогу.
Всю ночь он провёл без сна, а наутро пошёл к Ныркову и заявил, что хочет выступить на собрании. Ему казалось, что, выступив, он окончательно разрушит все возможные подозрения.
Собрание было назначено на двенадцать часов. Весельчаков шёл, ничего не видя перед собой. Мысли лихорадочно путались в его голове. Уже подходя к «русскому дому», он опять начал колебаться: стоит ли выступать?…
Сквозь туман, застилавший ему глаза, он увидел, что «русский дом» окружён людьми, что на крыльце стоит Нырков… Откуда-то издалека донеслись до него слова Ныркова, открывавшего собрание.
Потом на крыльцо поднялся Антонов. Он сдержанно сказал, что ему, опытному каспийскому рыбаку, не может быть никакого снисхождения, он виноват в том, что ушёл из рулевой рубки в такие ответственные часы и не разбудил уснувшего вахтенного…
Но вот Антонов сошёл с крыльца, и тогда все почему-то повернулись к нему, Весельчакову.
А он медленно пошёл к крыльцу, с трудом отрывая ноги от земли, тяжело поднялся по ступенькам и повернулся лицом к людям.
Увидев десятки обращённых к нему глаз, он немного помолчал, как бы собираясь с мыслями, и вдруг сказал громким и хриплым голосом:
– Это… я сеть у него обрезал.
Весельчаков ничком лежал на нарах.
Но, убеждая себя в том, что Нырков ничего не знает, Весельчаков всё-таки испытывал мучительную тревогу.
Всю ночь он провёл без сна, а наутро пошёл к Ныркову и заявил, что хочет выступить на собрании. Ему казалось, что, выступив, он окончательно разрушит все возможные подозрения.
Собрание было назначено на двенадцать часов. Весельчаков шёл, ничего не видя перед собой. Мысли лихорадочно путались в его голове. Уже подходя к «русскому дому», он опять начал колебаться: стоит ли выступать?…
Сквозь туман, застилавший ему глаза, он увидел, что «русский дом» окружён людьми, что на крыльце стоит Нырков… Откуда-то издалека донеслись до него слова Ныркова, открывавшего собрание.
Потом на крыльцо поднялся Антонов. Он сдержанно сказал, что ему, опытному каспийскому рыбаку, не может быть никакого снисхождения, он виноват в том, что ушёл из рулевой рубки в такие ответственные часы и не разбудил уснувшего вахтенного…
Но вот Антонов сошёл с крыльца, и тогда все почему-то повернулись к нему, Весельчакову.
А он медленно пошёл к крыльцу, с трудом отрывая ноги от земли, тяжело поднялся по ступенькам и повернулся лицом к людям.
Увидев десятки обращённых к нему глаз, он немного помолчал, как бы собираясь с мыслями, и вдруг сказал громким и хриплым голосом:
– Это… я сеть у него обрезал.
Весельчаков ничком лежал на нарах.