У нас уже утро   ::   Чаковский Александр Борисович

– Ныркова? Мария Тимофеевна? – воскликнул он.

– Я, – удивлённо и недоверчиво ответила женщина.

– Ну, теперь всё в порядке, – хватая её за руку, проговорил Доронин. – Теперь все в полном порядке.

Вечером в комнате Ныркова был устроен пир. Доронин предлагал отложить торжество до окончания путины, но женщины уговорили его, пообещав, что всё пройдёт «накоротке», за какой-нибудь час, а вина – «ну почти совсем не будет».

Стены маленькой комнатки Ныркова словно раздвинулись. Не один десяток рыбаков, мокрых, даже не успевших переодеться – через час снова в море, – каким-то чудом разместился за длинным, выходившим в коридор столом.

А на столе… Что делалось на этом покрытом вышитыми украинскими скатертями столе! Господствовали на нём огромные, вкусно дымящиеся пироги, которые умеют печь только в русских сёлах. А на конце стола громоздился огромный до блеска начищенный жёлтый самовар. Нырковы со счастливыми лицами сидели у самовара. Доронин пристроился на другом конце стола, рядом с Вологдиной, пришедшей прямо с пирса в своём обычном синем комбинезоне.

Когда вино было разлито, Нырков возбуждённым, хмельным голосом крикнул через стол Доронину:

– Ну, товарищ директор, твоё первое слово!

Доронин встал. Глаза его мгновенно затуманились, он почувствовал, как комок встал у него поперёк горла. Ему захотелось широко раскрыть руки и обнять всех людей, сидевших за этим столом.

– Дорогие друзья! – начал он.