Угодило зернышко промеж двух жерновов   ::   Солженицын Александр Исаевич

(А ведь и у нас затевал Семёнов Тян-Шанский в 1922 году из стрельнинского имения великого князя Михаила Николаевича устроить "русский Скансен", - да разве в советское лихолетье такое ко времени? Пописали в "Известиях" и закинули. Не к тому шло.) Ещё на следующий день удалось нам побродить часа два по старому городу на островах - вокруг королевского дворца старыми улочками, и по Риддархольмену с его холодными храмами. А все памятники Стокгольма едва ль не на одно лицо: все позеленевшие медные, все стоймя и все с оружием (умела когда-то эта нация воевать). Стокгольм как бы не гонится за красотой (чрезмерные водные пространства мешают создавать ансамбли через воду, как в Петербурге) - но оттого очень пбодлинен. И угластые площади его - не определённой формы, не подогнанные. Затем был обед, традиционно даваемый Шведской Академией - лауреату по литературе, в данном случае нам троим, этого года лауреаты были два милых старичка-шведа - Эйвин Ёнсон и Харри Мартинсон, и третий к ним - я, на четыре года опозданный. Это происходило в ресторане "Золотой якорь", очень простой старый дом, и досчатые полы, и домашняя обстановка. Тут и собираются академики каждый четверг обедать - обмениваться литературными впечатлениями и подготовлять своё решение. Едва мы вошли в залик - и уже какой-то плечистый, здоровый, нестарый академик тряс мне руку. С опозданием мне назвали, что это - Артур Лундквист (единственный тут коммунист, который все годы и возражал против премии мне). А всего академиков было, кажется, десять, больше (но не только) старички, были весьма симпатичные, а общего впечатления высшего литературного ареопага мира не составилось.