Угодило зернышко промеж двух жерновов   ::   Солженицын Александр Исаевич

Однако чтобы Шпрингер дал на журнал деньги, весьма значительные, он должен был получить основательную рекомендацию, письменное поручительство, и Максимов не видел другой возможности, как от меня. С этим он и приехал в Цюрих. С Максимовым я до того встречался лишь один раз: сидели мы с ним рядом в "Современнике" на спектакле. Отметно было - и вполне понятно мне клокотание гнева в его груди и против советского чиновничества и против литературных лизоблюдов. По повести его в "Тарусских страницах" видно было, что Максимов глубоко черпнул реальной жизни, да и лагерей коснулся, да и детство у него было беспризорное. В напряжении моих последних лет в СССР я успел прочесть две части из его "Семи дней творения" и нашёл их очень основательными, писатель без подделки и без самоукрасы. Теперь - этот журнал? Что он будет непримирим к коммунизму - это не вызывало сомнений. Но всё ли - в том одном? А как он ляжет между эмиграциями? Уже отметно было, что Третья эмиграция отшатывается от Первой-Второй (да и против коммунизма никакой ретивости не проявляет). А сам Максимов проявлял тогда к белым холодность, а судьбу "остовцев" и военнопленных ему негде было перенять, ощутить. Безалаберно-неукладистая судьба вряд ли связала его душой с историческими и духовными традициями России. Так что надежда на него была, как говаривала моя Матрёна, - горевая. Именно русскую линию Максимов вряд ли удержит.