JК
Укрощение тигра в Париже :: Лимонов Эдуард
Страница: 320 из 348Известный ему местный пьяница, напивающийся раз в неделю и орущий всегда одно и то же. Было ясно, что сейчас он спустится вниз к рю Ризоли и с ним спустится и умрет его ритуальный крик.
Супермен выработал свой стиль борьбы против разрушительницы, и в основе его лежит невозмутимость. Он живет с Наташкой по методу, предложенному телерекламой сыра «Бурсин». Крепколицый миляга в смокинге преспокойно намазал на тост сыр к элегантно поедает его, в то время как вокруг обваливаются потолки, рушатся стены, вьюга ворвалась в дом, и вот сидит уже он за столом в зимнем поле. А храбрец ест себе сыр и отхлебывает вино из высокого бокала. И напевает:
«Вот эвэр хэппэн
Хэппэнс фор гуд…»
Утром он сел за стол и продолжил выстукивание романа. Сидя в чистом поле. Понятия не имея, где его баба.
— «Хуй ты меня разрушишь, Наташенька!»
Он проработал до четырех часов. Когда супермен сгибался с гантелями, лежа на полу, закипел, как чайник, телефон. Смущенный голос Генриха произнес:
— Эдвард?.. Вы только, пожалуйста, не сердитесь. Наташа сидит у меня…
— Вы хотите сказать, что она провела ночь с вами? — ехидно заполнил паузу супермен.
— Ну нет, что вы… Она только что пришла. Она просила меня позвонить вам… — Генрих нервно захихикал. — Дело в том, что Наташа боится идти домой. Она просила меня спросить у вас, если она сейчас придет, вы не станете ее ругать?
— Нет, я не стану ее ругать. Она путает меня со своей бабушкой… Она пьяная, Генри?
— Не очень… — Генрих замялся.
Супермен выработал свой стиль борьбы против разрушительницы, и в основе его лежит невозмутимость. Он живет с Наташкой по методу, предложенному телерекламой сыра «Бурсин». Крепколицый миляга в смокинге преспокойно намазал на тост сыр к элегантно поедает его, в то время как вокруг обваливаются потолки, рушатся стены, вьюга ворвалась в дом, и вот сидит уже он за столом в зимнем поле. А храбрец ест себе сыр и отхлебывает вино из высокого бокала. И напевает:
«Вот эвэр хэппэн
Хэппэнс фор гуд…»
Утром он сел за стол и продолжил выстукивание романа. Сидя в чистом поле. Понятия не имея, где его баба.
— «Хуй ты меня разрушишь, Наташенька!»
Он проработал до четырех часов. Когда супермен сгибался с гантелями, лежа на полу, закипел, как чайник, телефон. Смущенный голос Генриха произнес:
— Эдвард?.. Вы только, пожалуйста, не сердитесь. Наташа сидит у меня…
— Вы хотите сказать, что она провела ночь с вами? — ехидно заполнил паузу супермен.
— Ну нет, что вы… Она только что пришла. Она просила меня позвонить вам… — Генрих нервно захихикал. — Дело в том, что Наташа боится идти домой. Она просила меня спросить у вас, если она сейчас придет, вы не станете ее ругать?
— Нет, я не стану ее ругать. Она путает меня со своей бабушкой… Она пьяная, Генри?
— Не очень… — Генрих замялся.