Ужас и страх   ::   Рекшан Владимир

Когда я продавал коллекцию, Женя купил у меня несколько раритетов типа “Beetwen the button” в английском издании. Я все продал, все юношеские грезы в пользу образовавшейся семьи, а через пару лет нашел в диване виниловый “Electric ladyland” Хендрикса и поехал с ним по проспекту Луначарского, прямому, как гитарный гриф, к Жене, жившему тогда напротив Сосновского леса. И был день. И была белая ночь. И пришло время совершить глиссандо по проспекту домой, но почти не оставалось трезвых сил. Замечаю каток и нескольких мужиков в оранжевых жилетах. Они лениво бросают асфальт в дырки на проспекте. Ночные труженики, бедняжки.

— Люди! — обращаюсь я к народу и начинаю импровизировать, как Джимми. — Подвезите до дома!

— А? Что такое? — заволновались дорожные рабочие.

— Ну не знаю! На пол-литра даю!

Рабочие тут же побросали лопаты, один из них сел за руль, а меня пригласил устроиться рядом. Каток катил со скоростью пять километров в час. Оранжевые жилеты, боясь профукать водку и не доверяя, похоже, водиле, семенили за катком, словно почетные факельщики не от слова “fuck”, а от слова факел. Я пел песни с “двойника” Хендрикса, поставив ногу в ведро с соляркой. Каток катил по проспекту, и на востоке всходило красное солнце, и счастье продолжалось навсегда…

— Хирург говорит, что надо пороть, — говорит Женя, — то есть резать, то есть оперировать.

— Резать сердце, — качаю головой.

— Коронарное шунтирование.

— Как Ельцина.

— Три месяца протяну, сказали. Теперь надо собрать денег на операцию.