Ужас и страх   ::   Рекшан Владимир

Прошли в квадратную комнату с рядами фанерных кресел и решетками на окнах. В комнате сидело несколько карикатурных харь, серо-буро-малиновых. Из рамы на административных нарушителей смотрел Феликс Эдмундович, думая, как, мол, измельчала контрреволюция. Розовощекий сержант стоял в дверях и вовсе не походил на охрану, но это уже начиналась несвобода. Скрипнув на повороте ботинками, в комнату почти вбежал коренастый мужчина с залысинами над морщинистым лбом и в мятом, плохо сидящем костюме. Взглядом он словно сфотографировал сидящих, и стало понятно, что это судья. Он бросил на стол потертый кейс, щелкнул замками, сел за стол, став еще меньше. Сержант положил перед судьей стопку паспортов и протоколов. Судья брезгливо порылся в стопке, взял один из паспортов, протокол и произнес:

— Рекшан. Владимир Ольгердович.

Я встал, не зная, как должно вести себя.

Судья пробежал глазами протокол, перевел взгляд на меня, оценивая рост, галстук и плащ.

— Кем работаешь? — спросил.

— Что? — Я не понял вопроса.

— Кем работаешь?

Я глупо улыбнулся, мгновенно осознав глупость улыбки и глупость гвардейского роста в этой комнате.

— Кем работаешь? — еще раз спросил судья и поморщился.

— Писателем, — ответил я, стараясь напомнить правосудию о предупредительном звонке опера Гаврилова.

Судья замер. Он понял, кажется, “писателем” как издевку.