JК
Возмездие :: Ардаматский Василий Иванович
Страница: 124 из 154 — Дзержинский встал и, отойдя в глубь кабинета, сел на стул.
— Интересно, Феликс Эдмундович, почему мы все-таки выбрали его? — спросил Артузов, распорядившись о вызове.
— На нашем первомайском вечере он здорово басни Демьяна Бедного читал, — ответил Дзержинский. — В нем артист погибает, надо не дать погибнуть.
— Я серьезно, Феликс Эдмундович.
— Ах, серьезно? Ну, тогда ответьте лучше вы мне, почему выбрали его вы.
Артузов рассмеялся:
— Тоже первомайский вечер вспомнил, Феликс Эдмундович… басни…
— Это ведь он писал записку о юнкерах? — спросил Дзержинский.
— Записка — четверть дела, — ответил Артузов. — Он же привел тогда с повинной пятерых заговорщиков.
— Записка тоже была хорошая. Была она с юмором. Я вообще чувство юмора готов иной раз выменять на образовательный ценз…
В кабинет вошел Федоров. Увидев Дзержинского, он в нерешительности остановился посередине комнаты. Низкорослый, коренастый, большелобый, он точно врос в пол, стоял недвижно.
— Меня вызвал начальник отдела, — негромко, точно извиняясь, сказал он.
— Проходите, Андрей Павлович, садитесь, — сказал Дзержинский и, не ожидая, пока Федоров усядется, продолжал: — Мы назначаем вас первым номером в операции против Савинкова. Что вы скажете?
— А что же мне говорить? — ответил Федоров, чуть подняв густые брови над черными глазами. — Отказываться глупо и не хочу. Еще глупее радоваться.
— Интересно, Феликс Эдмундович, почему мы все-таки выбрали его? — спросил Артузов, распорядившись о вызове.
— На нашем первомайском вечере он здорово басни Демьяна Бедного читал, — ответил Дзержинский. — В нем артист погибает, надо не дать погибнуть.
— Я серьезно, Феликс Эдмундович.
— Ах, серьезно? Ну, тогда ответьте лучше вы мне, почему выбрали его вы.
Артузов рассмеялся:
— Тоже первомайский вечер вспомнил, Феликс Эдмундович… басни…
— Это ведь он писал записку о юнкерах? — спросил Дзержинский.
— Записка — четверть дела, — ответил Артузов. — Он же привел тогда с повинной пятерых заговорщиков.
— Записка тоже была хорошая. Была она с юмором. Я вообще чувство юмора готов иной раз выменять на образовательный ценз…
В кабинет вошел Федоров. Увидев Дзержинского, он в нерешительности остановился посередине комнаты. Низкорослый, коренастый, большелобый, он точно врос в пол, стоял недвижно.
— Меня вызвал начальник отдела, — негромко, точно извиняясь, сказал он.
— Проходите, Андрей Павлович, садитесь, — сказал Дзержинский и, не ожидая, пока Федоров усядется, продолжал: — Мы назначаем вас первым номером в операции против Савинкова. Что вы скажете?
— А что же мне говорить? — ответил Федоров, чуть подняв густые брови над черными глазами. — Отказываться глупо и не хочу. Еще глупее радоваться.