В ПРОТОЧНОМ ПЕРЕУЛКЕ   ::   Эренбург И.

Панкратов выругался:

– Стерва! Вместе делали, а теперь болтать? Уж вы меня простите, Иван Игнатьевич, только я ее в случае чего уничтожу, как вошь раздавлю!…

Будто взвод целый, топотал он, подымаясь по лестнице.

– Я, дамочка моя, скандалов не потерплю, я…

И вдруг осекся: в комнате никого не было. Опоздал Панкратов. Пока внизу шло совещание, Наталья Генриховна успела уйти. Рукавом Панкратов вытер лоб. Сам над собой посмеялся:

– Что, скушал?…

Хромая супружница забыла про то, какая в этом году ягода, смешно подпрыгивая, квохтала:

– Конец нам, Алексеич! Как же ты их оттуда не выковырял?…

– «Выковыряешь»! Что это тебе, семечки лускать? Халда! Мало тебя драли, матушка!

И пошло в абрикосовом такое безобразие, что даже видавшим виды чертям Проточного и тем тошно стало.

По улице, не замечая ни блеска зарниц - стояла душная летняя ночь,- ни смеха прохожих, тихо шла Наталья Генриховна. Куда - этого она сама не знала. Пошла, чтобы не сидеть на месте. Она не искала Петьку, не вглядывалась в лица ребят. Зачем? Все равно не вернуть ей сына. Ушел, ушел совсем. Если даже в той ватаге увидит она милое личико, Петька оттолкнет ее, убежит. Не хочет он жить с убийцей. Все правы: бежать от нее надо, как от чумной. Девушки она не тронула, но в зимнюю ночь убила детей. Сколько их там было? Кто знает?… Она сторожила, пока Панкратов снегом заваливал ход. Задохлись. Слабенькие. Как Петька. Смерти ей мало. Нет для нее пытки. Вот посадить в такой подвал и засыпать. Чтобы никто не пожалел. Чтобы Петька тоже кидал землю: «Получай, душегубка!» Она одна во всем виновата.