В круге первом (том 1)   ::   Солженицын Александр Исаевич

- Вот здесь, в полукруглой,поставим. - Так можно игрушки делать? - закричал с другой верхней койки веселый Руська. Он сидел там, наверху, по-турецки, поставил на подушку зеркало и завязывал галстук. Через пять минут он должен был встретиться с Кларой, она уже прошла от вахты по двору, он видел в окно. - Об этом спросим, указаний нет. - Какие ж вам указания? - Какая ж елка без игрушек?.. Ха-ха-ха! - Друзья! Делаем игрушки! - Спокойно, парниша! А как {насчет кипятка}? - Министр обеспечит? Комната весело гудела, обсуждая елку. Дежурные офицеры уже повернулись уходить, но вслед им Хоробров перекрыл гуденье резким вятским говором: - Причем доложите там, чтоб елку нам оставили до православного Рождества! Елка - это Рождество, а не новый год! Дежурные сделали вид, что не слышат, и вышли. Говорили почти все сразу. Хоробров еще не досказал дежурным и теперь молча, энергично, высказывал кому-то невидимому, двигая кожей лица. Он никогда не праздновал ни Рождества, ни Пасхи, но в тюрьме из духа противоречия стал их праздновать. По крайней мере эти дни не зна[231] меновались ни усиленным обыском, ни усиленным режимом. А на октябрьскую и на первое мая он придумывал себе стирку или шитье. Сосед Абрамсон допил чай, утерся, протер вспотевшие очки в квадратной пластмассовой оправе и сказал Хороброву: - Илья Терентьич! Забываешь вторую арестантскую заповедь: не залупайся. Хоробров очнулся от невидимого спора, резко оглянулся на Абрамсона, будто укушенный: - Это - старая заповедь, гиблого вашего поколения.