В круге первом (том 1)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Пряча гражданский костюм под долгими полами своей безызносной артиллерийской шинели (неснятие костюма вовремя было опасное нарушение режима, и с прогулки могли прогнать - а идти переодеваться было жалко прогулочного времени), - Нержин быстрыми шагами дошел и занял свою протоптанную короткую дорожку от липы до липы, уже на самом краю дозволяемой зоны, вблизи того забора, что выходил к архиерейскому кораблевидному дому. Не хотелось дать себя расплескать в пустом разговоре. Снежинки кружились все такие же редкие, невесомые. Они не составляли снега, но и не таяли, упав. Нержин стал ходить почти ощупью, с запрокинутой к небу головой. От глубоких вдохов тело все заменялось внутри. А душа сливалась с покоем неба - даже вот такого мутного, зрелого снегом. [368] Но тут окликнули его: - Глебка... Нержин оглянулся. Тоже в старой офицерской шинели и зимней шапке (и он был арестован с фронта зимой), не полностью выдвинувшись из-за ствола липы, стоял Рубин. Перед другом-однокорытником он испытывал сейчас неловкость, сознание некрасивого поступка: друг как бы еще продолжал свидание с женой - и в такую святую минуту приходилось его прерывать. Эту неловкость Рубин выражал тем, что не вовсе выдвинулся из-за липы, а лишь на полбороды. - Глебка! Если я очень нарушаю настроение - скажи, исчезну. Но весьма нужно поговорить. Нержин посмотрел в просительно-мягкие глаза Рубина, потом на белые ветви лип - и опять на Рубина. Сколько бы ни ходить тут, по одинокой тропке, ничего больше не выбрать из того горя-счастья в душе. Оно уже застывало. Жизнь продолжалась. - Ладно, Левчик, вали! И Рубин вышел на ту же тропку. По его торжественному лицу без улыбки смекнул Глеб, что случилось важное.