В круге первом (том 1)   ::   Солженицын Александр Исаевич

из какой местности? Щагов, превосходя собеседника ростом, с ленивым сожалением посмотрел на него, чуть покачиваясь вперед и назад: - Вам не пришлось там побывать. Из фронтовой местности. Из поселка Блиндажный. Давно замечено, что наша жизнь входит в нашу биографию не равномерно по годам. У каждого человека есть своя особая пора жизни, в которую он себя полнее всего проявил, глубже всего чувствовал и сказался весь себе и другим. И что бы потом ни случалось с человеком даже внешне значительного, все это чаще - только спад или инерция того толчка: мы вспоминаем, упиваемся, на много ладов переигрываем то, что единожды прозвучало в нас. Такой порой у иных бывает даже детство - и тогда люди на всю жизнь остаются детьми. У других - первая любовь, и именно эти люди распространили миф, что любовь дается только раз. Кому пришлась такой порой пора их наибольшего богатства, почета, власти - и они до беззубых десен шамкают нам о своем отошед[409] шем величии. У Нержина такой порой стала тюрьма. У Щагова - фронт. Щагов хватанул войны с жарком и с ледком. Его взяли в армию в первый месяц войны. Его отпустили на {гражданку} только в сорок шестом году. И за все четыре года войны у Щагова редко выдавался день, когда б с утра он был уверен, что доживет до вечера: он не служивал в высоких штабах, а в тыл отлучался только в госпиталь. Он отступал в сорок первом от Киева и в сорок втором на Дону. Хотя война в общем шла к лучшему, но Щагову доставалось уносить ноги и в сорок третьем и даже в сорок четвертом под Ковелем.