В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Он пододвинул стул,чтобы видеть обоих, и в руках стал им разливать. - За солдатскую дружбу! - произнес Галахов, щурясь. - За тех, кто не вернулся! - поднял Щагов. Выпили. Пустая бутылка пошла за тахту. Новое опьянение добавилось к старому. Голованов свернул рассказ в свою сторону: как в этот памятный день он, новоиспеченный военный корреспондент, за два месяца до того окончивший университет, впервые ехал на передовую, и как на попутном грузовичке (а грузовичок тот вез Щагову противотанковые мины) проскочил под немецкими минометами из Длугоседло в Кабат коридорчиком до того узким, что " северные" немцы жахали минами в расположение немцев " южных", и как раз в том же месте в тот же день один наш генерал возвращался из отпуска с семьей на фронт - и на виллисе занесся к немцам. Так и пропал. Иннокентий прислушивался и спросил об ощущении страха смерти. Разогнанный Голованов поспешил сказать, что в такие отчаянные минуты смерть не страшна, о ней забываешь. Щагов поднял бровь, поправил: - Смерть не страшна, пока тебя не {трахнет}. Я ничего не боялся, пока не испытал. Попал под хорошую бомбежку - стал бояться бомбежки, и только ее. Контузило артналетом - стал бояться артналетов. А вообще; "не бойся пули, которая свистит", раз ты ее слышишь - значит, она уже не в тебя. Той единственной пули, которая тебя убьет - ты не услышишь. Выходит, что смерть как бы тебя не касается: ты есть - ее нет, она придет [114] тебя уже не будет.