В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Маргарита! - потеря чести! смерть брата! смерть ребенка! безумие! гибель! - Нет, подожди! нет, не Маргарита! Не может быть, чтоб у тебя от тех комсомольских времен ничего не осталось в душе! - Вы, кажется, заговорили о {душе}? Как изменилась ваша речь за двадцать лет! У вас и "совесть", и "душа", и "поруганные святыни"... А ну-ка бы ты эти словечки произнес в твоем святом комсомоле в двадцать седьмом году! А?.. Вы растлили все молодое поколение России... - Судя по тебе - да! - ... А потом принялись за немцев, за поляков... И дальше, и дальше они неслись, уже теряя расстановку доводов, связь мыслей последующих и предыдущих, совсем не видя и не ощущая этого коридора, где оставалось только два остобеселых шахматиста за доской да непродорно кашляющий старый куряка-кузнец и где так [153] видны были их встревоженные размахивания рук, воспламененные лица да под углом друг к другу выставленные большая черная борода и аккуратненькая белокурая. - Глеб!.. - Глеб!.. - наперебой позвали они, увидев, как с лестницы от уборной вышли Спиридон и Нержин. Они звали Глеба, каждый в нетерпеливом ожидании удвоить свою численность. Но он и сам уже направлялся к ним, в тревоге от их возгласов и размахивания. Даже и не слыша ни слова, со стороны, и дурак бы догадался, что тут завелись о большой политике. Нержин подошел к ним быстро и прежде, чем они в один голос спросили его о чем-то противоположном, ударил каждого кулаком в бок: - Разум! Разум! Таков был их тройной уговор на случай горячки спора, чтобы каждый останавливал двух других при угрозе стукачей - и те обязаны подчиниться.