В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

- Нечего его, гада, защищать! - крикнул Двоетесов. - Один Бэ - и к стенке! Сологдин хмурился. Очень смешно было, что говорил Рубин, а знания Челнова он тем более уважал, но князь Игорь был представитель как бы рыцарского, то есть самого славного периода русской истории, - и потому не следовало его даже косвенно использовать для насмешек. У Сологдина образовался неприятный осадок. - Нет, нет, как хотите, а я выступаю на защиту! - сказал осмелевший Исаак, обводя хитрым взглядом аудиторию. - Товарищи судьи! Как благородный казенный адвокат, я вполне присоединяюсь ко всем доводам государственного обвинителя. - Он тянул и немного шамкал. - Моя совесть подсказывает мне, что князя Игоря не только надо повесить, но и четвертовать. Верно, в нашем гуманном законодательстве вот уже третий год нет смертной казни, и мы вынуждены заменять ее. Однако, мне непонятно, почему прокурор так подозрительно мягкосердечен? (Тут надо проверить и прокурора!) Почему по лестнице наказаний он спускается сразу на две ступеньки - и доходит до двадцати пяти лет каторжных работ? Ведь в нашем уголовном кодексе есть наказание, лишь немногим мягче смертной казни, наказание, гораздо более страшное, чем двадцать пять лет каторжных работ. Исаак медлил, чтоб вызвать тем большее впечатление. - Какое же, Исаак? - кричали ему нетерпеливо. Тем медленнее, с тем более наивным видом он ответил: - Статья 20-я, пункт "а". Сколько сидело их здесь, с богатым тюремным опытом, никто никогда не слышал такой статьи.