В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

И чем прочней он в ней укоренялся, тем больше он находил ей доказательств, и тем легче ему становилось жить. Ибо если все люди сволочи, то никогда не надо делать "для людей", а только для себя. И никакого нет "общественного алтаря", и никто не смеет спрашивать с нас жертв. И все это очень давно и очень просто выражено самим народом: "своя рубаха ближе к телу". Поэтому блюстители анкет и душ напрасно опасались его прошлого. Размышляя над жизнью, Яконов понял: в тюрьму попадают лишь те, у которых в какой-то момент не хватило ума. Настоящие умники предусмотрят, извернутся, но всегда уцелеют на воле. Зачем же существование наше, данное нам лишь покуда мы дышим - проводить за решеткой? Нет! Яконов не для видимости только, но и внутренне отрекся от мира зэков. Четырех просторных комнат с балконом и семи тысяч в месяц он не получил бы из других рук или получил бы не сразу. Власть причинила ему зло, она была взбалмошна, бездарна, жестока - но в жестокости и была ведь сила, ее вернейшее проявление! И не имея возможности совсем забросить службу, Яконов готовился вступить в коммунистическую партию, как только (если) примут. Шикин тем временем протягивал ему список зэков, [223] обреченных на завтрашний этап. Согласованных ранее кандидатур было шестнадцать, и теперь Шикин с одобрением дописал туда еще двоих из настольного блокнота Яконова. Договоренность же с тюремным управлением была на двадцать. Недостающих двух надо было срочно "подработать" и не позже пяти часов вечера сообщить подполковнику Климентьеву.