В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

Тот переступил одной ногой через порог, прикрыл дверь, насколько позволяли его плечи, и, совершенно неуставно подморгнув, спросил тихо: - Ты кем был? Как необычно это звучало! - человеческое обращение, первое за ночь! Потрясенный живым тоном вопроса, тихостью утаенного от начальства, и затягиваемый этим непреднамеренным безжалостным словечком "был", вступая с надзирателем как бы в заговор, Иннокентий шепотом сообщил: - Дипломатом. Государственным советником. Косенький сочувственно покивал и сказал: - А я был - матрос Балтийского флота! - помедлил. - За что ж тебя? - Сам не знаю, - насторожился Иннокентий. - Ни с того, ни с сего. Косенький сочувственно кивал. - Так все сначала говорят, - подтвердил он. И неприлично добавил: - А сходить по... не хочешь? - Нет еще, - отклонил Иннокентий, по слепоте новичка не зная, что сделанное ему предложение было наибольшей льготой, доступной власти надзирателя, и одним из величайших благ на земле, вне расписания не доступных арестанту. После этого содержательного разговора дверь затворилась, и Иннокентий снова вытянулся на скамье, тщетно борясь с давлением света сквозь беззащитные веки. Он пытался прикрыть веки рукой - но затекала рука. Он догадался, что очень удобно было бы свернуть жгутиком носовой платок и прикрыть им глаза - но где же был его носовой платок?.. Остался не поднятым с пола... Какой он был глупый щенок вчера вечером! Мелкие вещи - носовой ли платок, пустая ли спичечная коробка, суровая нитка или пластмассовая пуго[361] вица - это теснейшие друзья арестанта! Всегда наступит момент, когда кто-то из них станет незаменим - и выручит! Вдруг дверь открылась. Косенький из охапки в охапку передал Иннокентию полосато-красный ватный матрас. О, чудо! Лубянка не только не мешала спать - она заботилась о сне арестанта!.. В перегнутый матрас была вложена маленькая перяная подушка, наволочка, простыня - обе со штампом: "Внутренняя тюрьма", и даже серое одеяльце.