В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

- У тебя помазка нет, - достал Рубин из кармана роскошный по арестантским понятиям помазок с полированной пластмассовой ручкой, - а я все равно дал обет [379] не бриться додня оправдания - так возьми его! Рубин никогда не говорил - "день освобождения", ибо таковой мог означать естественный конец срока, - всегда говорил "день оправдания", которого он должен же был добиться! - Спасибо, мужик, но ты так {ошарашился}, что забыл лагерные порядки. Кто же в лагере даст мне бриться самому?.. Ты мне книги сдать не поможешь? И они стали сгребать и складывать книги и журналы. Окружающие разошлись. - Ну, как твой подопечный? - тихо спросил Глеб. - Говорят, ночью арестовали. Главных двух. - А почему - двух? - Подозреваемых. История требует жертв. - Может быть {тот} не попался? - Думаю, что схватили. К обеду обещают магнитные ленты с допросов. Сравним. Нержин выпрямился от собранной стопки. - Слушай, а зачем все-таки Советскому Союзу атомная бомба? Этот парень рассудил не так глупо. - Московский пижон, мелкий субчик, поверь. Нагрузившись множеством томов, они вышли из лаборатории, поднялись по главной лестнице. У ниши верхнего коридора остановились поправить рассыпающиеся стопки и передохнуть. Глаза Нержина, все сборы блиставшие огнем нездорового возбуждения, теперь потускнели и стали малоподвижны. - И вот, друже, - протянул он, - и трех лет мы не пожили вместе, жили все время в спорах, издеваясь над убеждениями друг друга, - а сейчас, когда я теряю тебя, должно быть навсегда, я так ясно ощущаю, что ты - один из самых мне... Его голос переломился. Большие карие глаза Рубина, которые многим запоминались в искрах гнева, теплились добротой и застенчивостью.