В круге первом (том 2)   ::   Солженицын Александр Исаевич

- А что должна делать элита в лагере? - протрубил Нержин прямо в ухо Герасимовичу, только он и мог расслышать. - То же самое, но с двойным усилием! - протрубил Герасимович ответно. Немного проехали - и воронок остановился. Ясно, что это была вахта. - Руська! - крикнул один зэк. - А бьют? Не сразу и глухо донеслось в ответ: - Бьют... - Да драть их в лоб, Шишкина-Мышкина! - закричал Нержин. - Не сдавайся, Руська! И снова закричало несколько голосов - и все смешалось. Опять тронулись, проезжая вахту, потом всех резко качнуло вправо - это означало поворот налево, на шоссе. При повороте очень тесно сплотило плечи Герасимовича и Нержина. Они посмотрели друг на друга, пытаясь различить в полутьме. Их сплачивало уже нечто большее, чем теснота воронка. Илья Хоробров, чуть приокивая, говорил в темноте и скученности: - Ничего я, ребята, не жалею, что уехал. Разве это жизнь - на шарашке? По коридору идешь - на Сиромаху наступишь. Каждый пятый - стукач, не успеешь в уборной звук издать - сейчас куму известно. Воскресений уже два года нет, сволочи. Двенадцать часов рабочий день! За двадцать грамм маслица все мозги отдай. Переписку с домом запретили, драть их вперегреб. И - работай? Да это ад какой-то! Хоробров смолк, переполненный негодованием. В наступившей тишине, при моторе, ровно работающем по асфальту, раздался ответ Нержина: - Нет, Илья Терентьич, это не ад. Это - не ад! В ад мы едем. В ад мы возвращаемся. А шарашка - высший, лучший, первый круг ада. Это - почти рай. Он не стал далее говорить, почувствовав, что - не нужно.