В окопах Сталинграда   ::   Некрасов Виктор Платонович

Лежавший рядом боец зашевелился, перевернулся в сторону Сеньки, почмокал губами и проснулся. Некоторое время он лежа смотрел на Сеньку, потом сел, поджал ноги и спросил:

— Из тридцать седьмого?

— Из тридцать девятого.

— Это что во втором эшелоне лежит?

Сенька кивнул головой. Боец улыбнулся. У него черные редкие зубы, мелкие морщины на всем лице и маленькие блестящие глазки с короткими, прямыми ресницами. Левая ладонь так же, как и у Сеньки, была перевязана и подвязана к шее.

— Сам? — боец глазами указал на Сенькину руку.

Сенька почувствовал, что уши у него становятся горячими, и ничего не ответил.

— Ты не бойся… Говори.

Сенька переложил руку на другое колено — она стала вдруг ныть — и уставился в кончик своего сапога.

— Да ты что — немой? Или контузило? Звать тебя как?

— Сенькой.

— Семен, значит. А фамилия?

— Коротков фамилия.

— Ну, а меня Ахрамеев — Филипп Филиппович Ахрамеев. Будем знакомы. — И он протянул руку.

Сенька пожал сухую, горячую ладонь.

— Боишься, что ли? — боец криво улыбнулся и похлопал здоровой рукой Сеньку по колену. — Зря… Зря боишься. Сойдет. С месячишко отдохнем, а там… мало— мало заживет и стрекача дадим. До излечения все равно судить не будут. Это уж я знаю, — он потянулся и зевнул. — А может, и отбрешемся еще.

Сенька молчал.