Ваш сын и брат   ::   Шукшин Василий

— Хот… язви тя! — Отец был рад сыну, рад был видеть его.

Только не знал, что делать.

— А Борзя-то живой ишо, — сказал он.

— Но? — удивился Степан. Он тоже не знал, что делать. Он тоже рад был видеть отца. — А где он?

— А шалается где-нибудь. Этта, в субботу вывесили бабы бельишко сушить — все изодрал. Разыгрался, сукин сын, и давай трепать…

— Шалавый дурак.

— Хотел уж пристрелить его, да подумал: придешь — обидишься…

Присели на верстак, закурили.

— Наши здоровы? — спросил Степан. — Пишут ребята?

— Ничо, здоровы. Как сиделось-то?

— А ничо, хорошо. Работали. Ребята-то как?..

— Да редко пишут. Ничо вроде… Игнат хвалится. А Максим — на стройке. Ты-то в шахтах, наверно, робил?

— Нет, зачем: лес валили.

— Ну да. — Ермолай понимающе кивнул головой. — Дурь-то вся вышла?

— Та-а… — Степан поморщился. — Не в этом дело.

— Ты вот, Степка… — Ермолай погрозил согнутым прокуренным пальцем. — Ты теперь понял: не лезь с кулаками куда не надо. Нашли, черти полосатые, время драться.

— Не в этом дело, — опять сказал Степан.

В завозне быстро темнело. И все так же волнующе пахло стружкой и махрой…

Степан встал с верстака, затоптал окурок… Поднял свой хилый вещмешок.

— Пошли в дом, покажемся.

— Немая-то наша, — заговорил отец, поднимаясь, — чуть замуж не вышла. — Ему все хотелось сказать какую-нибудь важную новость, и ничего как-то не приходило в голову.