Век просвещения   ::   Карпентьер Алехо

Порою он заглядывал в комнату к юному страдальцу, и если заставал его в разгар приступа, то недовольно морщился и хмурил брови. Он что-то бормотал сквозь зубы о сырости, о том, что некоторые люди упорствуют в своем желании спать в каком-то логове по примеру древних кельтиберов, и, с тоской подумав о Тарпейской скале [5] , обещал племяннику прислать только что привезенный с севера виноград, упоминал о калеках, ставших знаменитыми, а затем удалялся, пожимая плечами, скороговоркой произнося сочувственные и ободряющие слова, обещая достать новые лекарства и прося извинить его за то, что он не может уделить больше времени заботам о тех, кто по причине болезни не в состоянии принимать участие в полезной и созидательной деятельности… Они довольно долго просидели в столовой, пробуя различные кушанья в самой причудливой последовательности, лакомясь сперва фигами, а затем сардинами, запихивая в рот марципаны вместе с маслинами и сильно наперченной свиной колбасою; наконец «дети» – как их называл душеприказчик – отворили дверь, которая вела в соседнее помещение, где находились магазин и склад, ныне запертые на три дня по случаю траура. Миновав длинную вереницу конторских столов и несгораемых ящиков, они вошли в ряды, образованные горами мешков, бочек, тюков, прибывших сюда из разных мест. За Мучным рядом, где пахло заморской пшеницей, начинался Винный ряд, тут хранилось вино из Фуэнкарраля, из Вальдепеньяса и Пуэнте-де-ла-Рейна, из крана каждой бочки капала красная жидкость, распространяя вокруг ароматы погребка.