Веранда   ::   Мелвилл Герман

— Ты столько просидела у этого окна в горах, где бродят одни облака да туманы, что мир теней стал для тебя реальностью; правда, ты говоришь о них, как о призраках, но ты изучила их так, что можешь не глядя сразу сказать, где они находятся, хотя они неслышно, будто мыши, пробегают рядом и то и дело являются и вновь исчезают: для тебя эти безжизненные тени все равно что друзья, которые и в разлуке вспоминаются беспрестанно; ты знаешь всех их в лицо — разве не так?

— Об этом я не задумывалась… Правда, была у меня одна любимая тень — тень от березы: она так утешала меня, чуть заметно качаясь на папоротниках, прогоняла усталость, но теперь ее нет — и она уже никогда не вернется, как возвращается Трей… В это дерево ударила молния, и брат распилил его на дрова. Вы проходили мимо поленницы — под ней только корни, а тени нет… Она улетела — и не вернется больше, и никогда-никогда уже ей не затрепетать на ветру…

Подкралось еще одно облако — и снова поглотило пса, накрыв чернотой всю гору, и безмолвие вокруг было таким глубоким, что глухой мог бы позабыть о своей глухоте или поверить, будто бесшумные тени переговариваются между собой.

— Совсем не слышно птиц, Марианна, куда они все подевались? И почему дрозды не клюют ягод? А мальчишки не приходят сюда их собирать?

— Птицы поют иногда, а мальчишек я здесь не видела… Спелые ягоды осыпаются — и никто, кроме меня, об этом не знает.

— Но щеглы провожали меня — добрую половину пути.

— А потом улетели назад… Мне сдается, они порхают по склонам, а на вершине гнезд не вьют. Вы, конечно, думаете, я тут живу одна, ничего не вижу, не слышу — одни только раскаты грома да шум падающих стволов, — совсем не читаю, говорю мало, почти не сплю, и от всего этого у меня странные фантазии, так вы сказали. Это не воображение, а бессонница и усталость вместе… Брат весь день на открытом воздухе, а у меня работа нудная, женская: сижу и шью, шью…

— А погулять разве ты не выходишь? В лесу ведь такое приволье.