Византийская тьма   ::   Говоров Александр

Дедушка же их почему-то живет в огороде (в сторожке, что ли?). Она несколько раз упомянула это обстоятельство.

— Да как фамилия ваша или род?

— Русин, — сказала она, мило улыбнувшись, как будто это было представление на танцах. — Это потому так, что мы не из римлян, а из русичей, русских, как греки говорят, из тавроскифов. Русич как раз наш дедушка, который на огороде живет в сторожке.

Денису казалось, что он отвык уже изумляться в Византии. Но тут он изумился более, чем появлению на охоте пирата Маврозума. Фамилия или прозвание рода — Русин! А там (Денис, по уже укоренившейся у него привычке, мысленно указал вверх) — Светка Русина. А здесь Фотиния, то есть Светлана, и тоже Русина. Все-таки все это проделки Сикидита (и он мысленно улыбнулся — тоже укоренившаяся у него теперь привычка).

— Но теперь некогда рассуждать об этом. Чтобы сохранить жизнь, надо идти.

Что-то шумно свалилось в кустах и затрепыхалось, ломая ветви. Наши путники замерли, затем присмотрелись к источнику шума и увидели, что это гусь, молодой и крупный, подранок — крыло у него было повреждено, видимо охотниками. Сюда уж он как-то долетел, а тут не хватило сил, упал в кусты, бедняга.

Это был подарок судьбы. Они нашли глубокий овраг, в котором не виден бы был огонь. Денис, вспомнив, как на практике ходил в тайгу с сибирскими археологами, ножом выкопал ямку в глине, уложил туда обезглавленного им гуся, не ощипывая его, замазал тонким слоем глины и стал разводить костер.