Византийская тьма   ::   Говоров Александр

Можно, конечно, вспомнить излюбленную поэтессу Кассию:

Ужасно выносить глупца суждения,

До крайности ужасно, что в почете он;

Но если он — юнец из дома царского, —

Вот это уж доподлинно «увы и ах!».

Но к Ангелочку это тоже отношение вряд ли имеет, он вообще рта не раскрывает и никакой мысли, ни умной, ни глупой, от него не дождешься.

— Отец! — наступала она ( «Вся в меня!» — подумал Андроник, и это было в ее пользу). — Вспомни наш последний разговор. Ты отверг мои предложения, твоих предложений у меня нет, а мне надо замуж.

Она убежденно тряхнула излишне белокурой головкой, все алмазные подвески в девичьей митре ее звенели. Андроник, как и всякий папаша, любовался ею.

Тут в помощь сестре прибыла младшая принцесса Фия, то есть Феофила. Она принялась разглядывать предметы в катихумене отца: модель новой стенобитной машины, изображение Земли в виде гороподобного брюха с пупом в Иерусалиме, картину, где были запечатлены три известные красавицы от Малхаза — черная Мела, светлая Левка и рыжая Халка в первородном состоянии… На все она говорила «ой!» и требовала у отца объяснений.

А тут Евматий пробивался с проектом срочного ультиматума все еще мятежной Никее, прибыли гонцы от союзных держав, чиновники принесли на пробу зерно для пересева. Даже патриарх как раз вовремя прислал трактат с новыми изобличениями еретиков-павликиан.

— Послушай, дочь, — пытался он уладить дело миром.