Во второй половине дня   ::   Ваншенкин Константин Яковлевич

Боясь, что это могло ему показаться, он, однако, приподнял голову для кивка и поднял брови для изображения удивления, но лишь настолько, что, если тут же выяснится, что он ошибся, можно было бы перейти на совсем другое движение, сделать вид, что у него затекла шея, и он на ходу, еще по-утреннему потягивается после сна. Но притворяться не пришлось, потому что она перехватила его готовность поздороваться и тут же поощрила, опередила его, остановившись перед ним и улыбаясь. Все это произошло в течение двух или трех секунд.

– Здравствуйте, Алексей Степанович, – сказала она, глядя на него весело, даже радостно. – Сознайтесь, что вы меня не помните.

– Как, то есть, не помню? Отлично помню.

– Да нет, не помните.

– Помню, помню, прекрасно помню, – говорил Дроздов, тоже улыбаясь.

А машина его памяти, уже включенная, работала на полную проектную мощность. Она у него хорошо работала, эта машина, потому что он привык знать, и знать как следует, тысячи людей. Такой у него был стиль, дроздовский.

– Почему же не помню, помню-помню, – говорил он, продолжая улыбаться, потому что уже вышел победителем в ожесточенной и мгновенной схватке с мимолетным, ускользающим воспоминанием. – Вы в плановом отделе работаете. Хотя, я, правда, давно уже вас не видел.

– Я уже год, как в комитет перешла.

– Ну, вот видите.

Больше сказать ему, собственно, было нечего, и он хотел уже попрощаться с нею, – но спросил все же:

– Вы идете завтракать?

– Да. Подождать вас? – спросила она просто.

– Ну что же, – сказал он. – Я сейчас спущусь, только пиджак надену.

Поднимаясь по лестнице, он невольно ускорил шаги.