Военный корреспондент   ::   Чаковский Александр Борисович

Только предупреждаю, у меня холодно.

– Где теперь не холодно! – возразил Козочкин. – У приятеля тоже дров нет.

– Ну, тем более, – сказал я, – значит, идём.

Войдя в комнату, я с трудом зажёг коптилку закоченевшими пальцами.

– Устраивайтесь на диване, – предложил я Козочкину.

Он сел и стал дуть на руки. Потом он растопырил пальцы над пламенем коптилки, и они стали покрываться копотью.

– Вот холодина-то, – проговорил Козочкин. – Сейчас бы чайку горячего! – Он произнёс это таким тоном, будто мечтал о черноморском пляже.

Чайку. Это действительно было бы просто великолепно! То есть не чаю, конечно, – об этом нечего было и думать, – а просто несколько глотков воды, горячей-горячей, чтобы обжигала рот.

– Посидите, – попросил я Козочкина и вышел в коридор.

У меня была идея. Я поднялся наверх, в стационар для дистрофиков. В полутёмной «дежурке» светлело какое-то пятно. Я кашлянул, и пятно расплылось.

– Кто там? – спросила сестра.

На «дипломатические» переговоры ушло несколько минут. Затем я спустился по тёмной лестнице, держа в одной руке два стакана, а в другой драгоценный чайник с кипятком.

– Вот и чай, – сказал я Козочкину, входя в номер.

Я разлил кипяток в стаканы, и мы стали пить. Стакан обжигал пальцы, хотя вода успела немного остыть, пока я нёс чайник.

Козочкин пил, причмокивая. Его глаза были полузакрыты, он наслаждался. Мы выпили всё, что было в чайнике.