Военный корреспондент   ::   Чаковский Александр Борисович

У него были волосы с проседью, детское лицо и надутые губы. Ему было сорок лет. Во сне он иногда стонал и всхлипывал: «Ах, мама моя…»

– Вставай, – сказал Венцель, – вставай и благодари.

Он вытащил из мешка флягу.

– Письмо получил? – спросил Губин. Он был уже навеселе.

– Нет, – ответил я.

– Ну, получишь, – сказал Губин. – Почта виновата. Письма возят теперь через Ладогу.

Водка ударила мне в голову, стало легко, и всё вокруг потеряло глубину.

– Я знаю об одном случае, – сказал Венцель, – слушай меня, я знаю. Что? Это вот… – Он всегда вставлял «это вот» между фразами. – Ты слушай меня. Я встретил одну женщину. У неё сын на фронте. Полгода не писал. А потом – бац – десять писем подряд. Это всё почта. Ты слушай меня…

Я слушал его и верил. Я верил во что угодно, кроме одного. В это я не мог поверить.

– Конечно, это почта, – сказал я.

– А теперь будем спать, – предложил Венцель.

– Нет, я сначала прочту стихи, – сказал Губин.

– Завтра прочтёшь, – оборвал его Венцель.

– Нет, сегодня! – крикнул Губин.

– Пусть прочтёт сегодня, – примирительно сказал я и полез к себе на полку.

Губин начал декламировать Блока. Первые строфы я слышал. А потом заснул.

Наш фронт не знал чёрных дней отступления. Мы не видели дорог, забитых людьми, и не слышали горьких вопросов жителей: «Куда же вы уходите?» Мы по колени увязли в наших болотах, и если нам трудно было идти вперёд, то идти назад уже было невозможно.

У нас не было громких побед.